«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах - Коллектив авторов

После переговора адмирала Небогатова с командующим неприятельским флотом, с «Императора] Николая I» было передано по семафору: «Адмирал требует к себе командиров судов своего отряда, неприятельский гребной катер обойдет все суда, соберет командиров и доставит их на “Император Николай I”». Скоро мне доложили о приходе за мной вышеупомянутого катера, в котором уже находились командиры броненосцев «Ген[ерал]-Адм[ирал] Апраксин» и «Адмирал Сенявин». Когда я уезжал, то ревизор лейт[енант] Бурнашев мне доложил, что мое приказание им исполнено, тут же приведенный под руки раненый лейт[енант Л.В.] Ларионов, младш[ий] штурманск[ий] офицер, доложил об уничтожении всех секретных и других карт, книг и вахтенных журналов. Вся артиллерия и механизм башен были приведены в негодность. При съезде с корабля, я сдал все ключи от бомбовых и минных погребов старшему после меня, раненому лейт[енанту И.В.] Никанову. Когда адмирал [Н.И.] Небогатов принял нас, то нам объявил, в коротких словах, следующее: «Я сдал отряд; причины сдачи были вызваны желанием избежать бесполезного кровопролития; я выговорил у адмирала Того сохранение офицерам их оружия, денег и вещей, им принадлежащих, и разрешения возвратиться в Россию, а обещал, в свою очередь, адмиралу Того, что сданные суда не будут умышленно испорчены, равно как и их механизмы». Затем адмирал предложил нам вернуться на свои корабли, куда мы были доставлены таким же способом, каким были доставлены на броненосец «Имп[ератор] Николай I». Когда я вернулся на броненосец «Орел», то меня встретил японский офицер с двумя метрами и передал мне, что, по распоряжению штаба начальника неприятельской эскадры, мне надлежит немедленно быть доставленному на броненосец «Асахи». Настоятельность его требования была настолько велика, что на броненосце я не успел повидать никого из своих офицеров: будучи посажен в неприятельский гребной катер, я был доставлен на «Асахи», где уже была часть офицеров с «Орла», а именно: старший механик полковник Парфенов, лейтенант Модзалевский, мичмана: Сакеллари, Карпов, трюмный механик поручик Румс и обер-аудитор, титулярн[ый] советн[ик] Добровольский.

На «Асахи» была перебрана с «Орда» часть команды около 200 человек, часть же была перебрана на «Касуга», в количестве тоже около 200 чел[овек]. На «Асахи» мне были вынуты из раны мелкие осколки и сделана настоящая перевязка.

Упомянув выше о той критической и ответственной минуте, которую мне пришлось пережить перед тем, чтобы отдать распоряжение репетовать сигнал о сдаче, я отложил тогда пояснение обстоятельств и мотивов, приведших броненосец «Орел» к сдаче, теперь же считаю необходимым к этому приступить.

Находясь в составе 1-го броненосного отряда, составляющего наши главные силы, броненосец «Орел», за дневной бой 14-го мая, подвергся усиленному обстреливанию превосходных сил неприятеля и понес очень тяжелые повреждения по корпусу, артиллерии, имея большие потери убитыми и ранеными среди состава офицеров и команды. Броненосец получил 47 попаданий снарядами 12-дюйм[ового] калибра и свыше 120 попаданий низшего калибра, кончая 6-дюйм[овыми]. Весь небронированный борт был настолько разрушен неприятельскими снарядами, что крен свыше 8° для броненосца являлся гибельным; при дальнейшем увеличении крена, вода получала бы свободный доступ во все палубы через пробоины, что повело бы к неминуемому опрокидыванию судна. Подводных пробоин замечено не было, но масса попаданий в пояс ниже ватерлинии настолько расшатало бортовую броню, что она местами сквозь болты и рубашку пропускала воду, заполнившую часть бортовых коридоров, чем и объясняется появлявшийся несколько раз до 6° крен броненосца. К утру 15-го мая годными к действию были: одно 12-дюйм[овое] орудие в носовой башне; два 6-дюйм[овых] орудия в правой носовой башне, но прицелы у этих орудий были попорчены пожаром, происшедшим от взрыва 6-дюйм[овых] патронов в кранцах; два 6-дюйм[овых] орудия в левой средней башне, имевшей неполные углы обстрела, вследствие разрушения борта около башни; левая 6-д[юймовая] кормовая башня, хотя и могла действовать, но одно орудие в ней было заклинено осколком, попавшим в дуло во время заряжания; другое же орудие настолько было изрыто осколками неприятельских снарядов, что не могло считаться годным к дальнейшему действию. Из 20-ти орудий 75-мм калибра осталось только 9, и то все с ограниченными углами обстрела, в батарее, которая не могла быть отдраена, вследствие захлестывания в батарейную палубу волны через орудийные порта. В кормовой 12-дюйм[овой] башне ни фугасных, ни бронебойных снарядов не оставалось, кроме того, одно орудие, вследствие поврежденной неприятельским снарядом брони в амбразуре башни, могло действовать только на близком расстоянии. В оставшихся же действующих башнях все фугасные снаряды были израсходованы и оставались только бронебойные и то в ограниченном количестве. Из строевого состава офицеров оба штурмана ранеными вышли из строя, из 10 плутонговых командиров 2 убиты, 5 тяжело ранены, остальные легко ранены или контужены, но остались в строю, из 3-х артиллерийских офицеров два тяжело ранены, 1 контужен. Вполне здоровыми остались из всего строевого состава 19-ти офицеров, только 3. Почти все из общего числа 96-ти убитых и раненых ниж[них] чинов принадлежали исключительно к строевому составу. Более трети комендоров были выведены из строя. Прислуга некоторых башен, как напр[имер], правой 6-дюйм[овой] носовой и правой 6-дюйм[овой] средней в полном составе вышли из строя во время пожаров, происходивших от взрывов патронов. Пока оставалась, хотя весьма недостаточная, часть людей, необходимая для управления кораблем и ведения боя, корабль не думал слагать оружия. Он, наоборот, готовился всеми силами драться до конца, после дневного, тяжелого, напряженного артиллерийского боя, во время которого на глазах личного состава погибли: «Кн[язь] Суворов», «Бородино», «Ослябя», не стало «Императора] Александра III»; после 6-часовых непрерывных упорных атак неприятельских миноносцев, в продолжение которых наша колонна лишилась нескольких хвостовых кораблей, исчезнувших в темноте ночи, личный состав броненосца, оставшиеся офицеры и команда, спокойно и сознательно готовились к утру, к новому бою, в исходе которого не могло быть сомнения – это никого не колебало. Каждый делал, что было в его силах. Ни от кого нс было тайной, как слабы и ничтожны наши силы, но все были готовы их употребить до конца, на борьбу с врагом. Посторонних мыслей не возникало, с предстоящей участью все спокойно мирились вперед. Так как боевая сила корабля была уже ничтожна, ее хватило бы всего на несколько минут горячего боя, офицеров, годных править судном, осталось всего 6-ть, в этом числе трое были ранены, то надо было подумать вперед об уничтожении корабля. Утром, с рассветом, я пригласил к себе на мостик старшего механика полковника [И.И.] Парфенова и от него узнал о состоянии кингстонов, с ним условившись, что по моему личному приказанию он откроет шесть кингстонов